Моисей Самуилович Альперович
В книге Франсиско де Миранда в России. — М.: Наука, 1986. — С. 25-31.
Вдоволь налюбовавшись живописной панорамой лазурного Неаполитанcкого залива, осмотрев руины античных Помпей, поклонившись священной для него могиле Вергилия, Миранда 16 марта 1786 г. занял место в почтовом дилижансе, доставившем его за 5 дней к побережью Адриатики. В конце месяца он отплыл из небольшого порта Барлетты в Дуброззиик (Рагузу).
Эта городская республика, расположенная на западе Балканского полуострова, в Далмации (современная Хорватия) скорее всего специально не привлекла бы внимания путешественника, не будь она наиболее удобным транзитным пунктом на пути в Грецию. Во всяком случае, мы не располагаем какими-либо указаниями на то, что посещение ее намечалось заблаговременно. Между тем этот эпизод сыграл весьма важную роль в определении дальнейших планов Миранды, так как именно в Рагузе он принял решение, вследствие которого его затянувшаяся поездка продолжалась еще свыше трех лет.
Адриатическая республика, находившаяся тогда в вассальной зависимости от Османской империи, поддерживала тем не менее самостоятельные консульские отношения с Россией. С 1785 г. генеральным консулом великой северной державы в Рагузе являлся "граф Антонио Джика, албанец по происхождению, в прошлом занимавший пост секретаря российской миссии в Неаполе. Обязанности вице-консула исполнял прибывший в январе 1786 г. Стенал Ямпольский, с которым Миранда познакомился сразу по приезде в Рагузу (2 апреля).
При каких обстоятельствах это произошло, мы точно не знаем и можем лишь догадываться. Свела ли их вместе простая случайность? Или же Миранда по собствен-ной инициативе захотел впервые в жизни завязать отношения с русскими дипломатами? Последнее представляется, пожалуй, маловероятным, ибо если бы он испытывал такое желание, то имел возможность осуществить его гораздо раньше - во время пребывания в германских и итальянских государствах. Ведь почти в каждом из них существовали посольства, миссии либо по крайней мере консульства Российской империи. Между тем в чрезвычайно подробных подлинных путевых записях Миранды отсутствуют упоминания о подобного рода попытках.
Скорее всего, венесуэльца привело в генеральное консульство России очередное рекомендательное письмо, адресованное А. Джике (препоручившему подателя заботам своего подчиненного) или самому С. Ямпольскому. А личное обаяние Миранды, врожденная способность легко и быстро сходиться с людьми довершали дело. Так или иначе уже на следующий день после прибытия в Рагузу он осматривал город в обществе вице-консула. Они неоднократно встречались и в дальнейшем.
Ямпольский был, вероятно, первым русским человеком, с которым довелось общаться путешественнику. Надо полагать, вице-консул рассказал новому знакомцу немало любопытного о своей далекой родине. Кроме того, видимо, именно он представил его некому полковнику Пьетро Натали, состоявшему на российской службе. Этот офицер также поделился с Мирандой впечатлениями о России и некоторыми сведениями обо ее истории, относившимися, в частности, к богатой выдающимися со-бытиями блестящей эпохе Петра I.
Разумеется, то была сугубо предварительная, так сказать, первичная информация, вряд ли достаточная для того, чтобы окончательно принять твердое решение ехать в эту страну, даже если новые друзья и подали Миранде такую мысль. Однако под влиянием описанных встреч и бесед в его голове, судя по всему, зародилась подобная идея, которая зрела и конкретизировалась по мере приближения к границам империи Екатерины II. Отныне интерес венесуэльца к России стал осознанным и целенаправленным, но, должно быть, не связывался тогда с какими-то определенными политическими расчетами - хотя бы потому, что ни он, ии его собеседники почти наверняка понятия не имели об усилении соперничества России и Испании на северо-западе Северной Америки, вызванном столкновением их интересов в указанном регионе.
Проведя в Рагузе около трех недель, Миранда продолжил путешествие в южном направлении - по Адриатическому п Ионическому морям, после 22-дневного плавания прибыл 13 мая на греческий о-в 3акинф (3анте), а несколько дней спустя, пройдя Патрским заливом, - в г. Патры (на северо-западном побережье Пелопоннеса). Там он поторопился разыскать российского консула, каковым оказался Кристофоро Конмело - грек по происхождению, долгое время служивший в России. Беседа с этим образованным, многое повидавшим человеком, надо полагать, позволила Миранде пополнить свой скромный запас представлений о стране, все больше занимавшей его воображение.
В этом смысле важное, возможно даже решающее, значение имел визит к дипломатическому представителю петербургского двора в Константинополе (Османская империя) Я. И. Булгакову 15 августа 1786 года. Посланник принял посетителя из Южной Америки очень приветливо, и их беседа длилась довольно долго. О ее содержании остается лишь гадать, поскольку в дневнике Миранды отсутствуют какие-либо данные на сей счет, а в реляциях, посылавшихся его собеседником в Петербург, за 1786 г. упоминаний о встречах с приезжим венесуэльцем вообще не удалось обнаружить.
Тем не менее можно почти с полной уверенностью предположить, что уже в первом разговоре посланника с Мирандой тема России заняла значительное, если не главное место. Не исключено, что Булгаков - опытный дипломат с 20-летним стажем, имевший доступ ко двору, к тому же образованный человек, не чуждый литературных интересов - помимо более широкой информации о своей стране, мог высказать и кое-какие соображения относительно заинтересованности правительства Екатерины II в американских делах. Вполне возможно, он сообщил своему гостю о предстоящей в начале будущего года поездке императрицы в Тавриду, официально объявленной указом 2 марта 1786 г. Как бы то ни было, судя по всему, именно в итоге посещения российской миссии Миранда окончательно решил отправиться в Россию и, видимо, сказал о6 этом Булгакову. Когда 9 сентября он вновь посетил посланника, тот вручил ему заранее приготовленный паспорт на въезд в пределы империи, а также рекомендательные письма к начальнику гарнизона Херсона и другим лицам. 17 сентября дои Франциско обедал у Булгакова, причем они снова много говорили о Россию.
23 сентября 1786 года Франсиско де Миранда покидает Константинополь, столицу Османской империи, и по Чёрному морю направляется в город Херсон, входивший в состав Российской империи. “… — В восемь мы поймали свежий южный ветер”. При себе у него паспорт, подтверждающий графский титул. В данном документе, выданном послом Священной Римской империи Пьетро Филиппо бароном д’Ербетом Раткелем, была выражена следующая вежливая просьба: “Всем, кого оное касаемо: не только дозволить свободный проезд, но и предоставить помощь и всевозможные милости, как то делали мы в подобных и прочих обстоятельствах”.
После недельного плавания по штормовому Черному морю судно бросило якорь близ турецкой пограничной крепости Очаков, откуда неугомонному пассажиру еще предстояло добраться до расположенного в устье Днепра Херсона - главного торгового центра Южной России, Имевшего в ту пору также важное военное значение.
Кроме того, австрийский дипломат вручил ноту, предназначенную для имперского консула в Херсоне, Розаровича, и известного голландского купца из Бююкдере (город расположен на европейском берегу Босфора), посланиях к друзьям Херсоне и Москве.
Пребывание Франсиско де Миранды в России длится почти год, с 26 сентября (7 октября) 1786 года до 7 (18) сентября 1787-го. За это время он объезжает страну вдоль и поперёк, преодолев по самым скромным подсчётам Анхеля Грисанти расстояние почти в 3 900 вёрст (больше 4 000 километров).
Миранда берёт с собой в путешествие книгу Вольтера “История Российской империи при Петре Великом”, “чей стиль и глубокомысленные замечания с каждым днем становятся мне все более понятны”, — таким образом путешественник впервые знакомится со страной, которую он только начинает узнавать. Он также читает “Записки о России”, произведение генерала Манштейна, которое, по мнению Миранды, представляет собой “сочинение в высшей степени любопытное, поучительное и написанное весьма рассудительно”.